Так уж совпало, что накануне я писала о докторе наук и актрисе Маим Биалик - а сегодня ей исполняется 40 лет. В связи с чем хочу похвастаться: в группе поклонников творчества Маим сегодня выложили интервью в моем переводе :3 Недочетов и шероховатостей там вагон и маленькая тележка, без этого никуда. Милая админ по не известной мне причине решила не редактировать перевод от слова совсем, но это неважно. Важно то, что мой перевод прочитают (или уже прочитали) более полутора тысяч человек :3 Кажется, довольно хороший результат для человека, который никогда не позиционировал себя как переводчик. Вначале я тщеславно хотела поделиться ссылкой на интервью, но потом решила, что здесь это мало кому интересно, так что поделюсь просто своей гордостью :3

А вы испытывали подобное?

... — Постойте, бывают с вами, Шатов, минуты вечной гармонии?
— Знаете, Кириллов, вам нельзя больше не спать по ночам.
Кириллов очнулся и — странно — заговорил гораздо складнее, чем даже всегда говорил; видно было, что он давно уже всё это формулировал и, может быть, записал
— Есть секунды, их всего зараз приходит пять или шесть, и вы вдруг чувствуете присутствие вечной гармонии, совершенно достигнутой. Это не земное; я не про то, что оно небесное, а про то, что человек в земном виде не может перенести. Надо перемениться физически или умереть. Это чувство ясное и неоспоримое. Как будто вдруг ощущаете всю природу и вдруг говорите: да, это правда. Бог, когда мир создавал, то в конце каждого дня создания говорил: «Да, это правда, это хорошо». Это... это не умиление, а только так, радость. Вы не прощаете ничего, потому что прощать уже нечего. Вы не то что любите, о — тут выше любви! Всего страшнее, что так ужасно ясно и такая радость. Если более пяти секунд — то душа не выдержит и должна исчезнуть. В эти пять секунд я проживаю жизнь и за них отдам всю мою жизнь, потому что стоит. Чтобы выдержать десять секунд, надо перемениться физически. Я думаю, человек должен перестать родить. К чему дети, к чему развитие, коли цель достигнута? В Евангелии сказано, что в воскресении не будут родить, а будут как ангелы божии. Намек. Ваша жена родит?
— Кириллов, это часто приходит?
— В три дня раз, в неделю раз.
— У вас нет падучей?
— Нет.
— Значит, будет. Берегитесь, Кириллов, я слышал, что именно так падучая начинается. Мне один эпилептик подробно описывал это предварительное ощущение пред припадком, точь-в-точь как вы; пять секунд и он назначал и говорил, что более нельзя вынести. Вспомните Магометов кувшин, не успевший пролиться, пока он облетел на коне своем рай. Кувшин — это те же пять секунд; слишком напоминает вашу гармонию, а Магомет был эпилептик. Берегитесь, Кириллов, падучая!
— Не успеет, — тихо усмехнулся Кириллов.

"Бесы", Ф. М. Достоевский

Написано несколько лет назад, когда понятия рефлексия и метаязык были мне неизвестны, но пытливый разум уже пробирался сквозь темноту к заветному лучу света в конце тоннеля. И, думаю, уже это эссе отражает мой творческий принцип (если о таковом вообще можно говорить): выбрать отдельную, мало что значащую мысль и писать все, что придет в голову на эту тему, а затем причесать мысли и выдать завершенный и, хочется верить, читабельный текст.

«Твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь». Как часто вы слышите подобные фразы в свой адрес? Я почему-то постоянно. Но разве можно вообще ни о чем не думать, даже несколько секунд? «Закройте глаза, расслабьтесь, выбросите все мысли из головы…» Главная задача медитации – именно избавление от ненужных мыслей, а нам предлагают сделать это в самом ее начале! В итоге весь, собственно, процесс, ты этим и занимаешься – судорожно пытаешься отвязаться от докучливых мыслей. Но настрой-то уже не тот. А представьте, как бы вы себя чувствовали на их месте? Лично мне мысли представляются некими крошечными человечками или существами, живущими в голове каждого. Бесчисленное множество этих существ бегает туда-сюда в пределах черепной коробки, они сталкиваются друг с другом и от этого как-то по-особенному неслышно пищат. Причем они не бесполезны, наоборот – вполне деятельны и важны, просто не могут обойтись без этой постоянно суеты. Ведь, как известно, движение – это жизнь. И останавливаться, застывать на одном месте им никак нельзя. Так вот, копошится этакая толпа в голове, своем законном, между прочим, месте обитания, решает важнейшие организационные вопросы – а их оттуда самым наглым образом пытаются выдворить! Естественно, все время, отведенное на медитацию или какое-то расслабляющее упражнение, тратится не на расслабление, умиротворение и покой, а именно на тщетные попытки избавиться от мыслей. Вообще всех. Но что человек без мыслей, без мышления и сознания из себя представляет?

Поэтому думать в любом случае надо. То, что мысли бывают как хорошие, так и не очень (причем вторые обыкновенно берут верх над первыми) – это другое дело. И тут, пожалуй, человек тоже не всемогущ. Он способен только следовать этому потоку несвязных слов, образов и как-то пытаться их осознать. Помнится, в детстве, особенно когда мне не спалось, я начинала о чем-то думать. Вернее, думала-то я о чем-то всегда. Но здесь я этот предмет или явление, с которого мысль начиналась, четко фиксировала в памяти и пускала мысли на самотек. Очень скоро они уносили маленький кораблик сознания так далеко в свой безбрежный океан, что и берега не видно… «Вода, вода, кругом вода». Цель этого действа заключалась вот в чем: через несколько минут после начала плаванья нужно было «очнуться» и вспомнить именно первую мысль. А затем, уже осознанно, протянуть цепочку ассоциаций от нее к мысли, на которой произошло некое «пробуждение». Получалось все вполне логично и связно!

Вообще, когда задумываешься о чем-то подобном, ощущения как минимум странные. Мысль о мысли – это вообще как? Вот вы пытались когда-нибудь «увидеть» или «услышать» мысль, которая именно сейчас есть и «думается» у вас в голове? Обычно размышления плавно текут своим чередом, как нечто второстепенное. Допустим, ты переходишь дорогу и, конечно, думаешь в первую очередь о том, сколько на ней машин и как быстро они едут. Но параллельно с этим сознание занято какой-то менее важной в данный момент, но более существенной в принципе мыслью. А что, если попытаться в этот самый момент резко переключиться на нее? Понять, что это за мысль? О чем я вообще думаю? Какова будет реакция самой мысли? Попав под такое пристальное внимание, она сразу будто сожмется, спрячется… Где же привычная толпа? Чувствуешь себя очень неуютно, когда все внимание обращено только на тебя. Маленькая, робкая, она снизу вверх смотрит на… на что? на кого? На человека, который среди всех выделил ее одну или на такую же точно мысль, которая в этот самый момент заключается в разглядывании и обдумывании ее, этой маленькой мысли? А над этой мыслью – еще одна, и так до бесконечности… Маленькая, крохотная мысль совсем теряется, прячется… Из всех углов, ходов, лазеек робко, но любопытно выглядывает вся эта пестрая толпа мыслей и мыслишек, и она растворяется среди них. Или же, наоборот, ее выхватывают из безликой массы, словно приподнимают над остальными. И пока вновь не заработает некий мыслительный автоматизм, все внимание достается именно этой небольшой, но действительно важной для данного конкретного человека мысли. Но стоит лишь на секунду отвлечься, как она ускользнет и в следующий раз заявит о себе очень нескоро. Может быть, потому мы и говорим «из головы вылетело», что самые боязливые мысли мгновенно прячутся, стоит лишь осознать их существование?
Но ведь есть и совершенно не похожие на них мысли, которые постоянно преследуют человека, как бы он ни пытался от них отделаться. Занимайся ты хоть каким важным делом – в голову настойчиво будет лезть именно то, о чем думать хочется меньше всего. Неужели мы совсем не можем контролировать течение мыслей? Сложно сказать. Еще полчаса назад я и представить не могла, что напишу именно то, что написала – общая задумка сильно отличается от воплощения. Плыть по течению довольно забавно. Нет ничего проще – и нет ничего сложнее.

Конечно, только записывать свои мысли, облекать ощущения и образы в слова несложно. Но ведь все описывать не будешь… Многие ведут дневники, но и там пишут только о самом важном, о том, что их волнует. Что-нибудь вроде «по дороге домой я купил буханку хлеба» или «на улице зажегся фонарь» вряд ли останется в памяти надолго, да и никого не заинтересует. Это если говорить о творчестве, а в частности – о задачах писателя. С другой стороны… есть вещи, о которых ты часто думаешь и знаешь на подсознательном уровне, и поэтому руководствуешься в поведении. Но воспринимаешь ты их как должное. Вроде бы и говорить об этом глупо – ведь это и так все знают! Что я буду Америку-то открывать. Мыслей таких накапливается очень и очень много. Периодически, если повезет, выдается возможность упомянуть о них в разговоре, но опять же – это просто мое мнение и ничего более. Проходит время, и тут вдруг – сенсация! Поразительное открытие! Какая глубина, какое философское понимание мира! Неслыханно, невиданно! Статься молодого неизвестного журналиста потрясла всех! Им восхищаются, его обсуждают. Непременно нужно прочитать эту статью: наверняка в ней содержится принципиально новое знание, которое полностью изменит наши представления о жизни, буквально перевернет мир! Начинаешь читать, и – столь знакомое ощущение дежавю: а ведь где-то я это уже слышал… Где? – в своих же собственных мыслях, настолько привычных и, казалось бы, обыкновенных, что не обращаешь на них никакого внимания… А они, оказывается, такие или похожие, были далеко не у всех. А только у немногих, один из которых додумался рассказать людям о своих размышлениях. Он первый из вас, немногих, понял, что должен донести это до всех. И в этом его неоспоримая заслуга, поэтому восторг и уважение совершенно справедливы. Ну а для тех, у кого эта «новая мысль» удивления не вызвала именно в силу своей «не новизны», это повод задуматься – а о чем я могу рассказать людям? Уверена, у каждого из нас есть уникальные мысли, соображения, идеи, которые вроде бы и естественно-банальны, но осознаются только одним человеком. Ведь такой «обмен опытом» значительно обогатит и расширит наши представления о жизни и о самих себе.

Для тех, кто не любит так много читать, и для тех, кто осилил пост до конца - бонус в виде картиночки в тему :3

Бывают моменты, когда я проникаюсь нежной любовью к своему факультету. В самом деле, преподаватели (все до единого) настолько любят свою работу, что согласны работать в самых что ни на есть спартанских условиях.

Скажем, сегодня первой парой была лекция по зарубежной литературе XIX века. Обсуждаем сейчас скандинавскую литературу, в частности, Ибсена. Ну, там, национальное самосознание, обретение независимости, все дела. И то ли на улице резко похолодало, то ли окна в нашей аудитории меняли-меняли, но так до конца и не поменяли, но как-то мы все замерзли. Прям вот сильно замерзли, даже в пальто сидеть было неуютно. И, знаете, так я прониклась идеями Ибсена в такой обстановочке. Как же, заснеженные фьорды, суровые северные ветра, решительные и бесстрастные герои... Вспомнилась тут же и Туве Янссон, прочитанная теплыми летними вечерами. Даже тогда при чтении повести "Папа и море" становилось как-то зябко. А уж сегодня мы все прочувствовали нелегкую судьбу норвежцев девятнадцатого века.

А пару недель назад на всем почти Васильевском острове два дня не было электричества. То ли авария, то ли ремонтные работы, я так и не поняла. Свет погас, как только мы пришли на последнюю пару, где собирались обсуждать работы о творчестве Достоевского. А чтоб вы знали, пара эта была по счету пятая и началась в четыре. И если полчаса, сорок минут сидеть при дневном свете (который в пасмурный день в Питере вообще не особо похож на свет) - еще куда ни шло, то ближе к пяти оставалось только включить фонарики на телефонах и зажигалки. Чесслово, только свечей не хватало для атмосферы. Сидишь себе, слушаешь доклады по Бахтину, Энгельгардту, Бердяеву, проникаешься философией XX века... В такие моменты особенно остро понимаешь, что о такой учебе можно только мечтать. Что само пребывание в этой аудитории в такой момент автоматически приближает тебя к истинной интеллигенции. Даже если ты ни черта не понимаешь, о чем уверенно вещает докладчик - твой одногруппник, с которым еще вчера вы обсуждали тупые ютубовские видеоролики. И да, технари и медики имеют полное право возмущаться, мол, какие нахрен лекции по литературе, у нас тут матан, сопромат и гиста. А вы попробуйте так устроиться, чтобы учиться на бюджете, жить в общаге почти бесплатно, заниматься любимым делом (которое периодически надоедает, но с кем такого не бывает?) и при этом думать о судьбах родины и слушать лекции по литературе, а не сдавать лабы. И кто из нас не приспособлен к жизни?

Поражаюсь, конечно, как безропотно преподаватели переносят подобные условия работы. Целый год у нас на факультете делали ремонт, закончили совсем недавно. И вот сидим мы как-то в тесной каморке под самой крышей, по которой ходят рабочие и гремят так, что собственного голоса не слышно. Как назло, в то время начался дождь, и выяснилось, что крыша ко всему прочему еще и течет. Наш милый препод по английскому, дядечка лет шестидесяти, который обожает рассказывать байки про Советский союз, не выдержал и разразился тирадой на тему: "только в России люди могут работать в здании, которое ремонтируют, и молча терпеть такие ужасные условия работы". Может быть, и права одна моя знакомая, которая считает, что чувство собственного достоинства у филологов развито слабо. Мы, может, и интеллигенция, но не всегда умеем постоять за себя. А все прекрасно знают, как у нас в стране к таким людям относятся и как их жизнь складывается. Так что действительно нужно учиться любить и уважать себя чуть больше, чем сейчас.

Даже не верится - вот уже месяц я учу испанский. И не то чтобы смотрю "Полиглот" или занимаюсь по самоучителю время от времени, а регулярно хожу на пары занятия в языковой школе. По сравнению с опытом нашего "первого знакомства", мое отношение к языку, безусловно, изменилось - и, что радует, в лучшую сторону. Он действительно не так уж труден, как это показалось вначале. Определенные фонетические отличия от русского быстро усваиваются. Грамматика в чем-то схожа с грамматикой русского, да и опыт изучения латыни в течение года дает о себе знать. Корни многих частотных глаголов и существительных встречаются и в других европейских языках, так что уже сейчас я могу с ходу понимать суть не очень сложных текстов. И самое главное, конечно, я могу говорить. Пусть это не самые замысловатые сложноподчиненные предложения, зато я не задумываюсь над каждым словом в отдельности, а выстраиваю фразу целиком. Что уж говорить о том, что я понимаю речь преподавателя и справляюсь с аудированием. Единственный аспект, которым в силу методики преподавания мы не занимаемся - перевод. Что, конечно, имеет своё объяснение: раз уж ты изучаешь другой язык, учись сразу думать и говорить на нем, не делая посредника из языка родного.

Методы обучения спустя месяц занятий не сильно отличаются: мы по-прежнему играем, поем песни и рассматриваем картинки в учебнике. Впрочем, это не самый плохой способ отдохнуть после рабочего дня, а заодно и окунуться в другую культуру. Забавно, но в какую бы игру мы не играли, я неизменно выигрываю (иногда, правда, разделяя победы с своей командой). В последний раз мы даже не успели понять условие игры, как уже оказались победителями. Есть, конечно, и более "серьезные" способы работы. Мы говорим о себе, разыгрываем диалоги, готовим небольшие выступления перед всей группой. То, что доктор мне прописал при изучении языка. Да и вообще полезно - в десятый раз выходя в центр аудитории, уже не чувствуешь смущения или напряжения.

По-прежнему мы часто изъясняемся с нашей преподавательницей на пальцах. Обычно это касается объяснения значения новых слов. Она очень творчески и с долей артистизма к этому подходит: рисует на доске, изображает действия, вовлекает кого-нибудь из студентов в объяснение. Пожалуй, если я соберусь стать преподавателем, какие-нибудь курсы актерского мастерства лишним не будут. Правда, в последнее время мы всё чаще заглядываем в словарь, вместо того чтобы попросить объяснить новое слово. А если догадываемся о его значении, то называем эквивалент в английском. Думаю, это несколько вредит методике погружения в язык и в культуру, но зато делает занятие еще более продуктивным.

Что я могу сказать в заключение? Испанский сейчас - то, что делает мою жизнь немного ярче и интереснее. Пасмурный и дождливый ноябрь и так не располагает к хорошему настроению и жизненной активности. Резко увеличившаяся нагрузка в универе и традиционные сомнения в правильности выбора еще больше усугубляют ситуацию. Поймала себя на мысли, что большинство предметов не вызывают ничего, кроме апатии и прокрастинации. Нет никакого желания заниматься курсовой, хотя научница всё настойчивее и настойчивее просит отчитаться о проделанной работе. Так что вечера я провожу не за книжками, а за просмотром сериалов и новостной ленты. Впервые в жизни прям прочувствовала, почему люди так любят сериалы и подсаживаются на них. Когда чувствуешь себя одиноко, гораздо проще следить за отношениями вымышленных героев, чем самому их выстраивать. Хорошо хоть человеческий мозг достаточно сформирован, чтобы не заниматься самообманом. Хотя, кажется, моя нервная система воспринимает восторженное состояние после просмотра очередной мимимишной серии за следствие реального свидания. В общем, минутка тлена и безысходности. Вряд ли можно назвать это сезонной депрессией, не так уж все плохо (я надеюсь), но радостного мало. Кстати, любопытно, что в англоязычной литературе сезонная депрессия обозначается аббревиатурой SAD. Вот уж поистине замечательный пример непреднамеренной языковой игры.

Одна из тем, которую мои знакомые любят обсудить со мной как лингвистом, - мат. Спрашивают, как правило, как я отношусь к мату и как к нему нужно относиться. Это, конечно, два разных вопроса, но ответ, в общем-то, один.

Человек, который знает меня относительно неплохо, первого вопроса задавать не будет. Ибо «я матом не ругаюсь, я матом разговариваю». Что примечательно, многие не считают это недостатком. Впрочем, осуждать человека за употребление нецензурной брани – лицемерие и ханжество. Покажите мне человека, который никогда не матерится, и пусть он первым бросит в меня камень. Не буду растекаться мыслью по древу на тему того, что это свойство психики и что русский человек без крепкого словца – «что свадьба без невесты». О том, что мат изначально вовсе матом и не был, а просто обозначал определенные части человеческого тела, теперь уже знают все (или почти все). Как и о том, что слова эти обладали мощным энергетическим зарядом, так что употреблялись для защиты от всяческих злых сил природы, в которые древний человек верил (а многие верят и по сей день). Это вообще одна из проблем русского языка: у нас нет адекватных слов для номинации некоторых частей тела. Те, что имеются, либо вульгарны, либо до смешного нелепы, либо являются сухими медицинскими терминами, которые в бытовом общении использовать как-то неуместно. Вообще, чем более запретна та или иная тема, тем сложнее о ней разговаривать – недостает подходящих слов и выражений. Ну, собственно, такой недостаток и является следствием ее табуированности. Так что гласность и свобода слова у нас, может, и есть, но говорить на некоторые темы до сих пор удается с трудом.

Теперь о том, как «надо» относиться к мату. Подобные «как надо» любой уважающий себя лингвист усваивает еще на первом курсе, когда ему, еще зеленому и неоперившемуся, после заучивания школьной программы дают прочитать статью А. М. Пешковского «Объективная и нормативная точка зрения на язык». Нормативной точки зрения, как правило, придерживается наивный носитель языка (наивный здесь характеристика не оценочная, а указание на то, что человек этот далек от лингвистики как от науки). Он хорошо (или не очень) усвоил школьную программу, знает, как правильно и неправильно писать и говорить. Обычно такой человек громче всех кричит, что кофе должен быть мужского рода и никак иначе. Короче говоря, нормативная точка зрения на язык предполагает, что человек довольно хорошо осведомлен о существующей норме и потому резко критикует любые от нее отклонения. Что, к слову сказать, не есть правильно. Правильнее (и объективнее) будет не оценивать факты языка, а воспринимать их как данность. Если кофе всё чаще ведет себя как существительное среднего рода, значит, на это есть свои причины, и наша задача – их найти. Да, норма необходима, но любой лингвист прекрасно понимает, что она изменчива и консервативна. Иначе говоря, норма, зафиксированная в словарях и грамматиках, «не успевает» за реальным состоянием языка. Если мы заглянем в словарь середины прошлого века, то он, скорее всего, сочтет употребление слова кофе в среднем роде недопустимым или нежелательным. Но за несколько десятилетий норма вполне могла измениться (под влиянием употребления, кстати), и теперь мы имеем все основания считать кофе существительным среднего рода. Есть и другие, собственно языковые, причины для такого заключения, но не об этом речь. Те же две точки зрения, объективная и нормативная, существуют и в отношении нецензурной лексики. Если вкратце, то раз этот пласт лексики до сих пор занимает прочные позиции в речи и в языковой системе, значит, его функции незаменимы. И значит, нельзя просто так взять и запретить ругаться матом. Относиться можно по-разному – выбирайте более близкую точку зрения. Но помните, что одна из них заведомо считается более правильной (к этому тоже можно относиться по-разному).

И вот еще что интересно на тему всё того же мата. Стоит иногда посещать лекции по риторике, случается обсуждать весьма любопытные вещи. Говорили о литературном языке, его особенностях и отличиях от языка разговорного. Речь шла, в частности, о том, что литературная речь – речь отрефлексированная, говорящий полностью контролирует то, о чем говорит и как он это говорит. В том числе рефлексирует и по поводу используемой нецензурной брани. В пример, конечно, приводился солнце русской поэзии, который позволял себе в личной переписке вставить крепкое словцо. Но, в общем-то, любой говорящий на литературном языке может себе позволить выражаться, ибо рефлексирует по поводу своей речи. А значит, мат необходим для осуществления интенции говорящего, его коммуникативной задачи. Значит, не может (или не хочет) он подбирать более нейтральную лексику для выражения своей мысли. Так что теперь у меня появился еще один аргумент (причем довольно весомый) за умеренное использование обсценной лексики. Впрочем, даже без всех этих лингвистических выкладок никто не сможет запретить русскому человеку материться.

Мое будущее представляется всё более и более мрачным. Каковы перспективы филолога-русиста?

Учитель. Самое очевидное, самое реалистичное и при этом самое нежелательное будущее. Не так много времени прошло, чтобы мы забыли, чему и как учат в школе. А главное - кого и какими методами. Да и не дает покоя статус вуза как академического университета - мы ведь даже не в Герцена учимся, который, собственно, и есть педагогический институт. Вот пусть его выпускники и идут в школу. Мы же слишком много знаем для простого школьного учителя, не так ли? Мы же все просто повернуты на науке: устраиваем конференции, зачитываемся трудами великих лингвистов по ночам, обсуждаем спорные вопросы русской орфографии за чашечкой крепкого алкоголя. Разве можно нас, таких замечательных, - и в школу?

Преподаватель в университете. Вариант чуть более престижный, чем школьный учитель. В плане зарплаты, кажется, всё так же грустно. По крайней мере, учить ты будешь взрослых (ну, или почти взрослых) людей, который сознательно (хочется верить) выбирают сферу будущей деятельности. Это значит, что не придется испытывать на практике разные варианты повышения дисциплины: твоя задача - провести лекцию/семинар, а уж как студенты поняли материал - по большому счету, их проблемы. Однако в последнее время происходят странные вещи, которые ставят под угрозу положение не только студентов, но даже и преподавателей. Скажем, для подтверждения своей квалификации преподаватели нашего факультета обязаны публиковать одну или две статьи в год в одном из журналов, который входит в какой-то там международный список крутых научных журналов. Вот только есть загвоздка: из журналов по филологии в этот список входит лишь "Вопросы языкознания". А в журнале этом печатается одна лишь московская тусовка, так что даже кандидатам и профессорам из Петербурга вход туда закрыт, не говоря уже о многочисленных провинциальных вузах России (некоторые из которых, к слову говоря, ничем не уступают столичным). Вот и получается: ну закончишь ты магистратуру, ну аспирантуру, а потом что? После пары лет успешной работы окажется, что публикаций у тебя никаких нет. Или есть, но в журнале "Ответы лингвистики" под редакцией Васи Пупкина. И вот ты уже безработный старший преподаватель, угробивший лет десять на высшее образование.

Репетитор. Очень популярный способ заработка у студентов, начиная с самого первого курса. Каждый второй мой знакомый преподает английский/русский/литературу, готовит к ЕГЭ и олимпиадам. Судя по всему, в этой сфере еще несколько лет место найдется для каждого. Кроме того, какой русский не любит фриланс? Конечно, дело приходиться иметь всё с теми же капризными школьниками, но количество их в единицу времени будет ограничено одним человеком. Да и, пожалуй, работать с детьми разного возраста и разного уровня должно быть интересно. Может, хоть кому-то из них удастся передать частичку своих знаний об истории русского языка или методах комплексного анализа художественного текста. Понимаю теперь мою учительницу по литературе, которая настойчиво уговаривала меня писать олимпиады. Гораздо интереснее работать с одаренными учениками, чем в очередной раз отрабатывать школьную программу.

Корректор/редактор/копирайтер/пиарщик. Предел мечтаний каждого второго филолога, если не говорить о журналистском поприще. Конечно, есть и профессиональный снобизм по отношению к журналистам: вы, мол, только и знаете, что раздувать сплетни в желтой прессе да строчить пасквили, что с вас, несчастных и бездуховных, взять? То ли дело мы, русисты с прекрасным знанием русского языка и культуры всех народов мира? Имея богатый словарный запас, тоже можно зарабатывать на жизнь, но насколько духовно написание рекламы и копирайт? Что до редактуры, то ею мечтают заняться вообще все - и я не исключение. Только вот достойных издательств не так много, а число выпускников филфака с каждым годом что-то не уменьшается. Я не против даже редактировать Дарью Донцову, но где Донцова, а где я, смертный филолог? В общем, сфера деятельности очень привлекательная (безусловно, со своими недостатками, но у кого их нет), но конкуренция запредельно высока. Конечно, правильнее было бы не думать о том, как всё плохо и как тебя никуда не возьмут работать, но мой оптимизм почему-то не распространяется на область моей профессиональной деятельности. И это расстраивает еще больше.

Вывод один - есть смысл поступать в магистратуру. Во-первых, это же почти бесплатная жилплощадь еще на целых два года. (Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. И правда.) Во-вторых, ты вроде как при деле, а значит, можно отложить страдания на тему безработности еще на пару лет. Ну и потом, оказывается, у нас на филфаке есть из чего выбрать: основы редактирования и критики, РКИ, юридическая лингвистика. Можно было бы поступить на РКИ и продолжить изучать языки, а потом, в идеале, и уехать куда-нибудь за границу преподавать русский. Видимо, никуда мне не деться от преподавания. Да может, это и не так страшно. Думаю, не стоит прожить жизнь человека в футляре, закрывшись в маленькой конторке и целыми днями вычитывая тексты. Так же и свихнуться можно.

В свободное время люблю, знаете ли, побаловаться плюшками и написать незамысловатый тестик с:

он вот здесь

В последнее время всё чаще посещает мысль о том, что английский язык для меня - что-то вроде первого ребенка. Он появился рано и внезапно, совсем неожиданно. И тебя никто не спросил, хочешь ли ты этого ребенка вообще? Все твои сверстники уже собираются завести второго, а ты еще и с первым толком не разобрался. Ну что ж, надо, так надо. Начинаешь им заниматься. Водишь в школу, учишь уроки дома. Потом, классе в седьмом, когда всё становится слишком сложно, нанимаешь ему репетитора и записываешь на языковые курсы. Вот только даже по окончании школы он тебя совсем не радует. Оказывается, что нет никаких достижений и не будет. На этого ребенка ты возлагал все свои надежды. Хотел, чтобы он был лучше всех. Так и было - по крайней мере, казалось, до того пресловутого седьмого класса. А теперь понимаешь - он оказался таким же, как все. Очередная посредственность. И нет уже смысла что-то вкладывать. Время упущено. Он не начал смотреть фильмы на английском в двенадцать лет. Не побывал в Англии в пятнадцать. Так и не завел друзей среди иностранцев. Делать нечего. Да это уже и не ребенок вовсе, а двадцатилетний оболтус, у которого, того и гляди, свои дети появятся. Остается тешить себя мыслью, что уж их-то ты воспитаешь как надо.

Следующий мой язык - латынь. Любимый племянник. С ним интересно и легко. Он задира, любитель розыгрышей и подколов, но умеет быть вдумчивым и внимательным. Он души в тебе не чает. В частности, потому, что ты всячески его балуешь: строгим родителям невдомек, что эта семнадцатая за месяц машинка ему просто необходима! Но вот выходные закончились, родители вернулись из гостей, а значит, в следующий раз вы с племяшей увидитесь не скоро. Может быть, даже никогда. Чужие дети растут быстро, и вот он уже заканчивает универ, устраивается на работу, а там - опять свои дети... Остаешься ни с чем.

Старославянский. Младший брат. Появляется, когда ты уже совсем взрослый и подумываешь о втором ребенке. И вдруг узнаешь, что мама тоже об этом подумывала. Давно так и основательно, так что вот и он, твой братик, прошу любить и жаловать. Ты же все равно с нами не живешь. Странно видеть это маленькое существо и понимать, что в ближайшие несколько лет тебе придется к нему привыкнуть, хочешь ты того или нет. Так что ваши отношения основаны не столько на взаимной симпатии, сколько на необходимости. Но если ты думаешь, что этот ребенок будет похож на тебя, ты глубоко заблуждаешься. Хотя вы и братья, общего у вас немного. Так что придется изучать его - совсем как незнакомца. Ну и потом, не съехал бы ты от родителей - кто знает, появился бы этот ребенок на свет?

Итальянский. Жизнерадостный малыш, один из таких, кого случайно встречаешь на улице в дождливый день. Он шлепает по лужам в ярких резиновых сапожках, заливисто смеется, сосредоточенно собирает разноцветные листья клена, чтобы через минуту взметнуть их в воздух. Для кого-то он - сын, брат или друг. В чьей-то жизни он занимает гораздо больше места, чем в твоей. Но ты встретил его - встретил именно в в тот момент, когда думал лишь о своих скучных взрослых проблемах. Ваша встреча была мимолетной, но даже за несколько минут этот малыш сумел сделать твою жизнь чуточку лучше. Разве этого недостаточно?

Наконец, испанский. Второй ребенок. Этому ребенку придется нелегко. Ведь на него ты возлагаешь еще большие надежды, чем на первого, который их не оправдал. Непросто будет соответствовать высоким требованиям. Но зато желание родить этого ребенка было более чем осознанным. Ты знал, на что идешь. Собрал весь свой удачный и не очень родительский опыт. Клятвенно обещаешь себе не повторять прежних ошибок. Знакомить его с людьми и свозить за границу. Учить его не бояться ошибок - это самое главное в жизни. С оптимизмом смотришь в будущее - его будущее. И свое, конечно. Все-таки это твой ребенок. И только от тебя зависит, как сложится его судьба.

Третий год я живу в Петербурге, учусь на филологическом факультете и только сегодня впервые побывала в одной из лавок "Старой книги". Жалею, что не заходила туда раньше. Интересные и редкие книги с многолетней историей - что может быть лучше? Особенно впечатляют дореволюционные издания. Практической пользы от них немного, но это уже какой-то филологический условный рефлекс: видишь издание с дореволюционной орфографией - обязательно открой книжку на середине и прочти хотя бы несколько строк, дабы удостовериться, что пары по истории русского языка не прошли мимо тебя. Кроме всего прочего, в "Старой книге" есть и любопытные издания на иностранных языках. В этом уже есть рациональное зерно: книги сейчас вообще удовольствие не из дешевых, не говоря уже об иностранных изданиях, так что почитать потрепанный томик Диккенса или Стейнбека в метро - особого рода шик. Вот и я обзавелась книжкой не известного мне до сего дня английского писателя и журналиста Роберта Хиченса. Надо же как-то расширять кругозор и словарный запас.

Впрочем, последние года полтора у меня очень утилитарное отношение к книгам: раз нужный мне текст есть в электронном виде, зачем я буду покупать бумажную книгу или даже брать ее в библиотеке? Безусловно, отдельные издания хочется заиметь, поставить на книжную полку и изредка перечитывать, но в целом я не отношу себя к книгоманам и библиофилам. И все бы ничего, но вчера я в первый раз оказалась дома у хорошей приятельницы, и первое, на что обратила внимание, - книжный шкаф во всю стену, который целиком заполнился за те два года, что она живет в Питере. Отдельная полка посвящена учебникам и пособиям по изучению иностранных языков, которых я насчитала не меньше пяти. Еще одна полка занята научной литературой по лингвистике и литературоведению; о художественной литературе и не говорю. Приятно, конечно, находить в чужом книжном шкафу книги, которые ты читал и разговор о которых можешь поддержать. Но я все же впечатлилась и стала мечтать о таком же шкафе у себя дома. А тут еще и "Старая книга" подвернулась... Главное сейчас - не впасть в крайность и на начать заваливать комнату в общаге книгами.